Дверь быстро и широко открылась, тем самым ударив собой о стену. После того как внимание всех было приковано к двери, в бар вошел парень с двумя большими букетами. Его лица практически не было видно за букетами.

- Простите, кто заказывал цветы?

Запыхавшись произнес Шинучи, осматривая сквозь цветы, всех присутствующих. Толи тут драка происходила, толи оргия, понять было сложно. Потому что цветы закрывали большую часть обзора парня.

Но его спас сотрудник заведения, что быстро подхватил букеты.

- Как хорошо что вы вовремя, еще бы пару минут, и мы бы с вам уже ругались...

Недовольно пробормотал парень, а затем убежал с ними с глаз долой.

Генину было плевать на его панику и недовольство. Он еще раз окинул всех присутствующих взглядом и махнул рукой в толпу.

- Не отвлекайтесь, я уже ухожу.

С улыбкой произнес член клана Яманака, после чего направился к выходу из заведения.

"Интересный тут контингент, может стоит как-то сюда зайти выпить? Познакомился бы с девушками, или же нашел бы спарринг партнера. Все же нужно будет сюда заглянуть. Хотя не в моем финансовом положении, по барам разгуливать, нужно быть по сдержанней в растратах..."

От воспоминаний о пустом кошельке, у парня заурчал живот. Поглаживая его, Шинучи вскоре покинул заведение, игнорируя происходящее здесь.

Кто и как о ней думал, разница конечно была. Но не такая существенная если конечно не касалась немного иного человека. Подобное ощущалось как легкое веселье, особенно когда в головушке была такая странная муть после выпитого алкоголя. Казалось бы, что сейчас она готова согласиться на все, ну или сказать что душе угодно. Правда на своего бывшего напарника она обращать внимание не хотела, и уж тем более уделять свое время. Но все же, она старалась вникать в разговор между ними, и в некоторых моментах по ее лицу было понятно, что сказанное Якуши иногда заставляло ее бросать на того убийственные взгляды из под очков. Что же именно ее так сейчас разозлило? Ну по всей вероятности, то крылось где-то в словах Кабуто, но было даже как-то интересно поймет ли наш гений сего недружелюбного посыла от нее? Правда Узумаки старалась слушаться Учиху, не во всем конечно, но в большинстве случаев. Так что та старалась сидеть спокойно, и даже тихо. Так сказать не отсвечивая, но в уме создавая особый дневничок, куда будет записывать все промахи, за кои точно припомнит в ближайшем будущем. 

- Следи за словами, Кабуто..

Все таки не выдержав, решила таки хотя бы словами дать понять. Для ее Саске, все эти ранги пыстое и ненужное. Для нее он самый-самый и без этого всего, собственно он сам же и подтвердил это. Так что влюбленное восхищение, что так ярко пылало в ее глазах, теперь уже обратилось именно на Учиху. Но по всей видимости у Якуши какое-то особое умение выводить ее до белого колена. 

- Хм.. Еще бы они чему-то умному там обучали, мои методы лечения иные..

Это конечно хорошо что он затронул данную тему, ведь по хорошему, именно ее лечение было из разряда "скорой помощи", а общее знание скорее было первой помощью и куда безопаснее для нее. Воспоминания о матери, сами по себе возникли перед ее глазами. Ну это уже точно было влияние от алкоголя, ведь она уже так давно об этом не вспоминала, а тут такое. Наверное именно эти воспоминания и стали главным осознанием для себя, что таким методом она будет лечить крайне немногих, а точнее даже никого, Саске конечно же являлся исключением из данного списка.

- Кстати, ты же в этом тоже преуспел? 

Ах вот эти потрясающие слова, в кои хочется вслушиваться, если не поклоняться. Надменность и отстраненность, делало свое дело с этой девицей. Обращая свой взор на него, уже словно предчувствуя своим сердечком что он что-то и ей тоже скажет. Не всему же довольствоваться этому Якуши, а то как-то все внимание ее Саске увлекает на себя. Непорядок, явный, тут невольно начнешь сомневаться а стоит ли и к нему ревновать? 

Вместе? На миссию? Я и Саске? Вместе? А, ну этот еще... Но, я и Саске в одной команде. Вот он, мой звездный час!

И ведь дождалась она, конечно хотелось бы без лишних глаз там, но что поделать если надо. Хотя если отбросить свои развлечения, а то и смысл жизни, то Кабуто ценный партнер. Правда вот, доверять ему Узумаки бы никому не посоветовала. И так на всякий случай, решила ощутитьВсевидящее Око Кагурыchakra(2) чуть больше положенного.

- Я не подведу тебя, Саске! Вот увидишь, полезнее меня тебе не найти!

Я даже готова позволить ему всю меня искусать..

Предаваясь своим эротическим мечтаниям, Узумаки как-то даже перекосило в этой жуткой улыбочке. Хотя многим было не секрет о ее намерениях, тем более что у той многое писалось на лице. И пусть укусы для нее все еще было чем-то болезненным, она могла идти на жертвы как своего тела, так и психического состояния. Однако, это ограничивалось лишь ее желаниями, ее тело - ее храм, к коему подпускать других никак не хотелось лишний раз.

Его беспристрастный взгляд, как глыба вечного льда, осторожно касался женского лица, скоса наблюдая за легким движением изящного и хрупкого, как фарфор, пальчика на оправе очков. Прямолинейный вопрос, брошенный в пустоту без доли видимой заинтересованности на лице или в глазах, в действительности не искал ответов с ее стороны. Саске наперед было известно, что девушка не сможет дать ответ, кой открыл бы ему глаза на что-то большее, нежели общедоступные сведения из слухов и сплетен. Карин отроду не отличалась особой наблюдательностью, присущей человеку, чьи глаза видят значительно больше положенного. Но, ему так же было известно, что благодаря врожденному таланту к сенсорике она могла почувствовать куда больше, чем самый проницательный и бдительный из людей. Резкий наплыв чужой этому селению чакры, собирающийся в столпотворения в разных его уголках, не мог не вызвать серьезный резонанс в мироощущении того, кто осязает живых шестым чувством, но, должно быть, она была слишком заинтересована совсем иными вещами. Чувство чужой чакры — полезная сторона силы, однако она так или иначе не могла выявить причины, по коим врата Конохи любезно отворились для всех желающих переступить ее пороги. А своенравная Узумаки никогда не проявляла таланта к приметливости. Юноша вне всяких сомнений мог допустить в своих суждениях наигрубейшую из ошибок, но ничем не подкрепленные предположения в ответе девушки не оставили ей ни шанса на существование. Учиха сделал серьезную ставку на ее более сметливого спутника, и, как и полагалось, ошибкам не нашлось места и здесь.

Невольно вслушавшись в рельефно зазвучавший голос, он непринужденно ведет взгляд к его источнику, едва шелохнув головой и свисавшей с нее смолью длинных прядей. Брюнет вновь безразлично наблюдает легкий жест на очках, но на сей раз самодовольный, с излишком подчеркивающий абсолютную уверенность в каждом произносимом слове.

Болтовня Якуши, вновь размытая чередой ненужных слов, никак не рушит недвижимость тела юноши или же устремленного взгляда, даже когда в последующей фразе проскальзывает укол, ищущий цель в его гордости. Но этот укол, намеренный или же неумышленный, бесцеремонно указывающий на его ранг, низший во всей иерархии, не смог взыграть на заледенелой струне и выбить из нее хотя бы самую малейшую из эмоций.

Учиха все же отводит взгляд вперед, но причина тому скрывается не в этой попытке уколоть — он невольно поддается веренице ярких воспоминаний, отведенным одному белобрысому неудачнику, кой наверняка занял свою нишу в самом эпицентре этого жалкого и бесполезного состязания. Наруто всегда отличался шебутным характером и детской наивностью, вряд ли бы он упустил шанс продвинуться к своей глупой мечте еще на шаг. Блондин до сих пор жил в его памяти глупым и неумелым идиотом, но его решимость до сих пор иной раз заставляла Саске задумываться о смысле своих поступков и о том, чего он в действительности стремится достичь. Давний товарищ, существующий по другую сторону нити, коя и доныне не приняла на себя кромку лезвия, всегда воспринимался человеком, добровольно несущим на собственных глазах беспросветную пелену, что только заслоняет собой окружающую реальность. А он собственным глазами видел ту сторону жизни, коя полнится горечью, слезами и навечно потерянными в пустоте душами, лежащими кровавым мясом на голой и холодной земле. В то краткое мгновение, когда глаза смерти встретились с его, пришло осознание, что истинные испытания не проводятся на арене внимания хокаге и ближних ему по рангу, а кроются в глубинах души, в реальности без блеска и торжества, что учитывают лишь силу, но не звание. 

Черные глаза медленно смыкаются, и тихое «хм» срывается в пустоту, предвещая появление легкой ухмылки, когда Кабуто наконец замолкает. Но только считанное мгновение его лицо кажется вполне себе человеческим, способным выражать чувства и эмоции, нежели отесанным статичным камнем, прежде чем он снова открывает глаза, сглаживая все черты физии излюбленной отрешенностью.

— Ранг для меня ничего не значит. — хлад его голоса наконец трогает слух этих двоих, — У меня нет желания играть в ниндзя и тратить свое время на бесполезные вещи. 

Большую часть жизни Учиха считал, что ранг — всего лишь пустой титул, который ничего не говорит о настоящей силе. Все эти звания и оценки — просто игры во власть и привилегии, и ему безразлично, где и как его классифицируют. Преобладающее большинство считает, что высокий статус означает, что ты лучше и сильнее, но это лишь жестокая иллюзия. Реальное мастерство и сила не могут быть измерены этими простыми формальностями. Мастерство и сила не сводятся к тому, что приписывают на бумаге. Он всегда стремился вырасти за пределами этих ограничений, потому что когда надвигается причина сражаться, ранг становится совершенно незначительным. 

Саске не смел перед кем-либо отчитываться, его дела не должны волновать кого-то иного. Однако поразмыслив в молчании пару мгновений, он отвечает в совсем ином ключе, вразрез своему характеру и совсем не так, как ответил бы раньше любому, кто мог бы задать ему подобный вопрос.

Любая из миссий — трата времени и сил во благо деревни, коя вызывает одни лишь гнев и ненависть, но в данном случае из нее можно получить выгоду и для себя.

— Да. — слишком спокойно и слишком мягко произносит он, оглядывая сначала Кабуто, а затем и Карин, — И я хочу, чтобы вы отправились на нее со мной.

В чужой помощи не было нужды, Учиха всего лишь желал оценить чужие силы, полагая, что когда-нибудь они смогут ему пригодиться. И они последуют за ним по собственному желанию или же нет. Карин пойдет за ним, если он скажет, в том сомневаться не стоило, но с Кабуто все было гораздо сложнее. 

Пока Саске тонул в своих размышлениях о природе человеческих отношений, размышлял о вечном, Кабуто уже отцедил свой напиток в молчании наблюдая за коммуникацией двух не слишком коммуникабельных индивидов. Саске и Карин были во многом похожи - оба ёжики, которые не слишком-то любят подпускать кого-то к себе. Во многом это напоминает известную диллему дикобраза в их исполнении, только Саске пока ещё не понял, что без радикализации своих действий и отношения к Карин, он лишь удерживает её при себе не давая той уйти и покинуть его, а сама же Карин использует это в своих целях, что бы подпитывать свою гиперфиксацию. Короче говоря - оба были явно психически не стабильны. Впрочем, как и сам Кабуто, который заметил эти отношения со стороны тихо выдав "хм", вслед за барменом. После чего услышал разговор, что сложился с пары слов. 

"О чём, собственно, и речь. Пусть он пытается её от себя отстранить - в итоге лишь просто удерживает на подобающей дистанции, но в поле собственного зрения. Человеческие отношения такая сложная и бесполезная вещь, что даже не могу представить, как можно заниматься их изучением. Не завидую я психологам..." - почувствовав, как лишняя промиле алкоголя растворилась в крови и принесла в итоге трезвость организму, Кабуто обратил внимание на утверждение, или даже такой себе любопытный вопрос со стороны юного Учиха. И Якуши на самом деле было что сказать - он был наблюдательным малым, это точно, и уже успел заметить, что даже в баре пребывали не только шиноби конохи, но и представители других стран и деревень. Их было, благо, не так много, как могло бы быть, но сложив два и два и добавив к этому встреченных на улицах незнакомцев из далёких стран, Кабуто сделал вывод, что то самое невероятное время - настало. Ну, точнее настала попытка оценить навыки шиноби и устроить такие себе смотрины, где каге смогут выделить достойных, которых одарят титулом чунина. 

- Не знаю, как это будет верно назвать, испытанием, или же фестивалем. Уверен, что после того, как закончится эта вся рутина будет празднование с приёмом гостей, - словно размыто отвечая на изъяснения Саске и рассуждения Карин, Кабуто сохранял улыбку и снова самодовольно поправил очки. - Ты ведь всё ещё генин, Саске? Ранее должности предъявлялись только благодаря ценности шиноби для деревни. Миссии, возможность быть замеченным со стороны каге и верхушки деревни. Но этот способ, видимо, был слишком ненадёжным, так что нет ничего удивительного в том, что представители разных деревень решили устроить соревнование. Не знаю, в чём его суть - возможно, это просто попытка заменить упущенную возможность поконфликтовать. Но если верить огромному количеству протекторов с песочными часами и волнами, то Коноха принимает гостей именно из-за того, что бы повысить свою квалификацию и устроить такой себе "дружеский турнир". Наверное, в первую очередь это дипломатическая встреча для налаживания отношений между какурезато. Уверен, что там не обойдётся без драк. Ох, ну это не по мне...

Ранее он уже узнал кое-какую информацию о подготовке к проведению мероприятий, но не знал, какими они будут. Пребывание в резиденции и работа с бумагами того стоила. В целом - это не дало Кабуто никакой полезной информации, но сейчас он смог хотя бы ответить на кое-какой вопрос и расставить точки над і. 

- Лучше скажите, чем вы собираетесь заниматься. Карин, ты ведь будешь возвращаться к обучению ирьёниндзюцу? - это был вопрос с подвохом, ведь и сам Кабуто не знал, что ему делать дальше, так как отдыхал после очередного поручения и не нуждался в деньгах - в любом случае, конкретно сейчас. - А ты, Саске, снова на миссию?

Пояснение от Якуши заставило ее немного охладить свой пыл, если в действительности все так как он сказал, наверное и не стоило обращать свое внимание на этого "маньяка". И опять же, не ей про это говорить, не ему про это слушать, особенно из ее уст. Все свое время она была готова посвятить лишь одному человеку, коему на самом деле не было дело не до нее, не до ее времени, от слова совсем. Ну, подобное Узумаки никак не расстраивало, а лишь давал еще больше тычков для стремления к своему прекрасному "будущему". Конечно осознание у той было, что ее интерес был сверх-невыносимым. Но что она могла с собою поделать, когда ей сносило крышу от одного, любимого образа. Ну да, Карин давно себе призналась в этом, в своих чувствах, ну и естественно в уверенных действиях. Она не планировала идти по тропе слабых, прикидываясь милой, безобидной и скромной восторгающейся девушкой. Узумаки решила поступать иначе, и стать той самой занозой в одном месте, неизлечимой заразой, но той, кого можно было запомнить из однотипного стада фанаток. 

Мне достаточно что он будет смотреть лишь на меня, всего-то нужно для этого, лишь крутить вокруг него и никого не подпускать ближе. 

Ее план был до безобразия просто, и ему она следовала не смотря на израненное тело им же самим. Хотя по ней итак было видно, что никакие раны ту не берут, пусть будут физического плана, что итак присутствовали на ее теле, шрамы прошлого кои не стереть ни из памяти, ни с тела. И естественно душевные раны, кои уже создавал сам Учиха, целенаправленно конечно. И Узумаки понимала это, но не принимала. Ей проще было видеть в этом другой подтекст, чем признавать что он действительно хочет ей навредить. Либо, если он не может подарить ей любовь, она исковеркает само понятие любви и боли, и перевернет все с ног на голову. Ну да, так будет проще. 

"Достаточно, Карин.."

Эти слова поразили Узумаки в самое сердечко, как же оно трепетало от счастье когда тот называл ее по имени. И этот божественный тон, что вроде как и приказной, а вроде бы и мягкий. Конечно же, она все перевернет в свою пользу и послушно усядется на свое местечко, тихо бормоча о своем счастье и улыбочкой, что действительно походила на маньячную. Но долго ей в таком состоянии не позволили прибывать, ведь заданный вопрос Учихи, заставил задуматься. Собственно ей было что на это сказать, не то что бы она знала ответ, да и как ей о нем узнать, если та не сильно интересуется жизнью селения, ей это было просто не интересно. 

- Меня не интересует то что не связано, с Саске. Но могу предположить что возможно какое-то мероприятие? Или прибыли весьма важные люди?

В своем излюбленном жесте, поправляя очки, девушка взглянула сначала на Кабуто, а затем и на Саске. Странно, но кажется ее подход к делу слегка изменился. Вроде как она перестала показывать себя с дурной стороны, и отвечала уже на более серьезных нотках. Все таки, стоило заговорить о чем-то по делу, та показывала что на нее можно в этом положиться. Но девушка прямолинейно говорила, что той не интересна жизнь селения, и тут ее отчасти можно было понять, но лишь отчасти.

Скованный безразличным ко всему холодом, Учиха ожидаемо встретил реакцию Карин извечным ледником. Черная бездна его невозмутимых очей, лишенная даже намека на блеск, кой по своей природе обычно выдает собой интерес, мгновенно притянулась к женскому лицу, соприкасаясь сперва с растянутыми в улыбке губами, а затем поднимаясь к щекам, умиленно объятым пальчиками и яркими под ними румянами. Восхищение и восторг от слов, что должны были стать уколом, нежели их приютом, мерно заволакивались отрешенностью неуступчивых глаз, не придавая значения каждой из наблюдаемых эмоций.

Когда девушка отстранилась, охотно поддавшись собственным иллюзиям, брюнет непринужденно оградил себя возложенной на стойку рукой, подчеркивая дистанцию между ними, коя больше впредь не должна нарушиться. Саске не стал обременять себя каким-либо ответом — в том не было ни малейшего смысла. Его высказывания, несущие в себе одну лишь ледяную пустоту, всякий раз оказывали на Узумаки совсем обратный эффект. Каждое хладнокровное слово, заточенное до бритвенной остроты, предназначенное только для того, чтобы прочертить рану и отвратить от себя, напротив, охотно принималось всевозможным благом и привязывало еще сильнее. Иной раз казалось, что ничто не могло изменить ее отношение, и даже если он нанесет ей боль через реальную физическую рану, Карин все равно найдет в том что-то кардинально противоположное. Что-то, что вновь позволит упасть в мираж, кой лишь сильнее заставляет грезить о несбыточных желаниях. Ее поведение всегда отсвечивало чрезмерной заинтересованностью в нем, и только ее одну из бесконечного множества силуэтов, кои точно так же говорили глазами о своей симпатии, он так или иначе замечал вопреки всем своим стараниям.

Он молча смотрел на нее, недвижимо наблюдал за тем, как девушка тонет в собственном самообмане, меж тем вслушиваясь в мужской голос, кой давал довольно размытый ответ на ранее поставленный вопрос. 

В прошлом, когда их стремления по чистой случайности сплелись одной миссией, Кабуто носил на себе клеймо генина, и время с тех пор вряд ли что-то изменило, поскольку даже слухи, кои так или иначе доходили до его ушей, ни разу не взгремели волнением об экзамене. Генин, самый низший из рангов орудия деревни, не имел возможности узнать о деталях чужой миссии намеренно — вероятно, в прозвучавших словах не было лжи. Но, если в суждениях допущена ошибка, и пепельноволосый за полгода успел достичь уровня чуунина, некоторые вопросы в голове только крепли. 

Кабинет в обители Хокаге, изо дня в день ломящийся от жаждущих денег и славы, всегда казался проходным двором, сколько бы раз Саске там не появлялся, но даже там умели держать язык за зубами. Верилось с трудом, что кто-то вообще мог вскользь упомянуть его в разговоре, поскольку он редко переступал порог резиденции и был не менее неприметен, чем сам Якуши, отчего мало кто знал о его существовании и был в нем хотя бы немного заинтересован. По крайней мере, так ему казалось. Но, Учиха не стал заострять внимание на этой небрежной попытке отговориться. Очевидно, он не смог бы выдавить из Кабуто и капли правды, если ее все же сокрыли. Стоило вернуться к первостепенному вопросу и причине, по которой ноги юноши привели его в это невзрачное место, и получить из этой случайной встречи реальную пользу. 

— Достаточно, Карин. — произнес он уже приказным, но при этом намеренно смягченным тоном, всматриваясь в недобрую искру во взгляде Узумаки, предназначенную далеко не ему.

Первое же движение со стороны Кабуто заставило брюнета наскоро скользнуть к нему глазами, искоса проследить за каждым телодвижением, прежде чем сомкнуть веки в ожидании, когда фигура в очках займет намеченное для себя место. Он некоторое время хранил молчание, погрузив глаза в темноту, а после — уже безразлично взглянул на бармена, кой услужливо подносил заказанный напиток, и издал тихое «хм».

— Если ты и правда такой наблюдательный, как говоришь, значит, знаешь, что происходит в Конохе. Как и ты, Карин. — его косой взгляд терпеливо следит за чужим наслаждением в одном легком глотке, — Я хочу знать, почему в деревне усилили охрану.

"И откуда они взяли, что я им интересовался? Конечно же, это было бы полезно, учитывая то, что многие Учихи выделяются своим гением ещё с ранних лет, но всё же - разве я произнёс что-то такое?"

Разглаживая напряжение обстановки поглядывая в сторону своих "собеседников" скоса и с улыбкой, Кабуто пытался проследить за ходом мыслей что красноволосой, что брюнета. Саске как и обычно был холоден как камень - он всегда оставался таким, словно в его теле протекала не кровь, но формалин, который заставлял все органы застыть, а сердцебиение прекратиться. Долгая практика наблюдения показала, что это было обычным делом для Учих - те чаще всего оставались хладнокровными, сдержанными и лишены эмоционального интеллекта, словно его из них выбивали розгами с детства, ведь никакой человек не рождается без восприятия мира вокруг с рождения в плане эмпатии. 

- Я и не спрашивал, - пожав плечами разыгрывая дурачка, Кабуто просто поправил очки на переносице. - Просто когда был в резиденции - кто-то в кабинете упоминал о тебе, Саске, вот и всего-то. 

А затем обратил внимание на Карин. Та ожидаемо бурно среагировала на изъяснение пепельноволосого проявляя недюжий интерес к тому, что касается Саске. Одного только упоминания его в контексте разговора в связи с другими персонами было достаточно для того, что бы Узумаки вскипела покрываясь испариной. Собственничество в ней было развито до такой степени, что бы можно было говорить о катастрофических последствиях, если кто-то вознамериться позариться на её предмет воздыхания. Якуши не знал, была ли она такой всегда, но в академии девочка больше предпочитала скрываться и наблюдать, и не проявляла такой напористости, которая пришла с годами. Дурное влияние случая? Или же просто взросление так на ней отразилось пробуждая те самые сокрытые наклонности, которые раньше просто дремали не проявляясь на деле?

- Просто я привык обращать внимание на такие детали, - всё продолжая заданную линию поведения, которая пытается не акцентировать внимание на деталях, Кабуто уселся на стул возле барной стойки продолжая расслабленно сохранять то же выражение, что и доселе. Он без волнений показал бармену указательный палец таким образом давая понять, что хочет выпить ещё. До этого они с Карин сидели недалеко за столиком, но сейчас произошла передислокация. Когда же добавку принесли, Якуши попробовал горячительный напиток. Ночь всё равно обещала быть долгой, а он никуда не спешил. 

"Мои места интереса никуда не пропадут, если я проведу тут немногим больше времени, чем обычно уделяю отдыху. Отдых тоже часть развития - даже умственный труд требует разрядки и паузы, что бы сделать перезагрузку. Тем более - расширенное состояние сознания, или же изменённое, позволяет по другому посмотреть на определённые вопросы... Не думаю, что мне откроется какое-то откровение, но - почему бы и нет... Стоило бы, кстати, в ближайшем времени посетить приют. Вроде ещё не конец месяца - но мне всё равно некуда возвращаться, кроме него..."

Предаваясь в перерывах раздумиям, парень продолжал пронзительно наблюдать за тем, что будет делать Карин и Саске. Он был словно тень этого театра абсурда, или же призрак эдакой оперы, что никуда не исчезает даже после антракта. 

На самом деле Якуши периодически бесил, ей на самом деле даже выпивать для этого не нужно. Эта самодовольная ухмылка, ибо улыбкой вообще было сложно назвать, словно он все на свете знает. Это в нем и бесило больше всего. И самое ужасное, что половина из того что тот говорил, сбывалось. Вот, она так постыдно уже клеилась к объекту воздыхания. Собственно не о нем даже сейчас, должны быть забиты ее мысли. Ну как бы, так оно и было. Узумаки так давно не виделась с ним, что успела просто банально заскучать. Дааа, по этому надменному взгляду, по безразличному и прохладному голосу. Все это было божественно в его исполнении. Возможно многим бы показалось что Карин банально являлась мазохисткой, раз ей нравилось все это. Но так ли оно на самом деле? Конечно спорить с таким, сама Узумаки не станет, ведь просто привыкла и считает такие "отношения" хоть какими-то, чем никакими вообще. Она верила в одну истину, которая могла и никогда не сбыться. Быть может, через какое-то время она и вовсе переболеет этой симпатией? Но когда это еще будет. Естественно как нормальная, влюбленная девушка, она испытывала боль от понимания, что не дано ей стать чем-то большим для него, чем просто надоедливая муха. Конечно о таком Узумаки старалась не думать вовсе, и продолжала навязчиво и насильно себя вписывать в его жизнь. Стараясь заменить собою, его окружение. Но насильно мил не будешь, так что на это нужно время, много, очень много. И возможно лучик солнца заглянет и в ее окошко. Да это было рискованно по нескольким причинам. Первая из которых, она потеряет свои лучшие года, а его отношение к ней не сдвинется и с места. Со вторым же случаем, могло пойти все полностью да наоборот, тот мог ненавидеть ее. Что очень бы не хотелось. Он как всегда, резал словами больнее чем ножом. Ее помощь не нужна, ну и как ей реагировать, кроме как не видеть в этом что-то приятное? Пожалуй именно так она и стала мазохисткой, продолжая мило улыбаться и начиная с большей отдачей, становиться настырнее. 

- Саске, ты как всегда, так беспощаден.

Чуть отлипая от него, и прикладывая ручки к своим щекам, та стала чуть извиваться, радостно бормоча себе под нос.

- Но это мне только больше нравится в тебе.. Но ты знай, я всегда готова помочь.

Можно сказать что это были даже писки восторга, но нет, в ее исполнение это лишь жаркое приветствие. Затем она лишь задумалась над словами Кабуто, и сейчас было два варианта, прибить чем-то тяжелым, ну или послушаться. На самом деле он только мешал ее встречи с милым, но тонкую грань она осознавала. Так что практически сразу же успокоилась, молча вслушиваясь в их разговор. А говорили они о весьма интересных вещах, вопросы у Карин естественно появились.

Когда это Кабуто успел сходить на миссию с моим Саске, и самое главное, почему об этом не знала я?

Что же, хорошая пища для нее на ближайшие пару часов. Конечно этим она не закончит, и Кабуте не следует гулять одному по темным местам. Про этом она говорить не станет, но брошенный ею взгляд на седовласика, говорил громче о ее намерениях, чем обычные слова. 

- Действительно, Кабуто, а по какой такой причине ты узнавал о моем Саске?

Его имя, неожиданно прозвучавшее среди пьяного гогота и забутыльных разговоров, произнесенное довольно елейным и тонким в своей звучности голоском, едва заметно дрогнуло в бледноватых пальцах, давно прильнувших к глиняной глади сосуда. Саске узнал этот голос — лицо той, кому он принадлежал, вмиг проявилось пред внутренним взором его безмятежно сомкнутых глаз. Память безотчетно рисовала каждую черту ее примечательной внешности, и он невольно вглядывался в каждую ее деталь, прежде чем вновь увидеть воочию.

Выскальзывая из вороха мыслей и бесцветных ощущений по прихоти не своей, но когда-то спасенной им девушки, брюнет нехотя распахнул веки еще до того, как та придвинулась ближе. Слишком близко... Оставаясь недвижимой скульптурой, он повел взгляд к ее утонченному лицу, искоса встречая малиновые глаза равнодушием и спокойствием. Выражение ничего не отражающей физии, чернота очей, наделенная одним лишь неподатливым холодом — он явно не разделял чужую радость от этой непреднамеренной встречи, его эмоциональный лист, лишенный даже самой малой чернильной кляксы, оставался белее снега. Узумаки могла наблюдать один лишь сухой лед на его извечной маске, кою сорвать никому не под силу. И даже ее вопросы, друг за другом слетавшие с блеска бледноватых губ, не смогли изменить привычный порядок вещей — Учиха невозмутимо смотрел на тщетные попытки женского обольщения и настойчиво хранил молчание. 

Навязчивое предложение о помощи, впоследствии замкнувшее череду вопросов, ожидаемо не сыскало в нем никакой реакции. Гордость и самообладание, возведенные клановой кровью и ее силой в высший абсолют, всякий раз принимали подобные милости за ненужные подачки. Саске с детства принял для себя единственно верную истину: он не имеет права в чем-то или в ком-то нуждаться. Одиночество было единственным благом, кое охотно им принималось, и он предпочел бы, чтобы кроме него больше ничто и никто не влезали в его жизнь. Нет ничего глупее, чем зависимость от окружающих. Лишние привязанности всегда только сбивают с пути, не дают достичь цели и лишь тянут назад. И если что-то и связывало его с кем-то, если его путеводная нить вопреки по тем или иным причинам сплеталась с чужой, он всякий раз разрывал ее без капли сожаления. Отравленный ненавистью и тягой к желанной силе не нуждался в чьей-то заботе или сострадании, все то осталось в далеком прошлом — на задворках былых времен вместе с тем беззаботным мальчишкой, который лишь до поры не знал горя и печали. Ныне же в его жизни находила место совсем крошечная горстка людей, коих он держал на расстоянии вытянутой руки и кои так или иначе пытались в нее вмешаться, демонстрируя свою заинтересованность и навязчивость, принося за собой одно лишь раздражение. Попытка стать для него чем-то большим, нежели одним из множества окружавших его силуэтом, и сейчас была бесполезной и пустой.

Каждое ее слово не имело для него реального значения. Всякий раз, когда их пути так или иначе сплетались в единое, она лишь напрасно тратила свое время, пытаясь найти надежду там, где ее никогда не было и не будет. Текущий раз не был исключением. Учиха шел своей тропой, тропой одиночества и темноты, которая предназначалась предназначалось только для него.

Его ледяное молчание неприлично затянулось, наверняка царапая чужое ожидание, но на то ему было плевать. Однако, сдержав собственное недовольство в крепкой узде, брюнет наконец поворачивается к девушке всем своим лицом, сглаженным одной только отрешенностью.

— Ты как всегда слишком настырна, Карин. — он пристально смотрит той в несколько разогретые алкоголем глаза, единожды смыкая веки, — Я не нуждаюсь в твоей помощи.

Вязкая черная смола его очей недолго касается малины ее глаз и вскоре соскальзывает куда-то в сторону, встречая на своем пути еще одну, но менее знакомую фигуру. Он выжидающе смотрит на очертания лица, выхваченные из полумрака стараниями блеклой лампы, в отблеск света на оправе округлых очков. Его брови едва ли сдвигаются к переносице. Якуши Кабуто...

Вопреки озвученной догадке, Саске помнил его. Неприметный парень в очках — загадка, кою мало кому по силам разгадать. Оставаться в тени до последнего, чтобы предаться наблюдениям, прятаться у всех на виду до задуманного конца — это было в его стиле. Их пути пересеклись лишь раз на одной из миссий, и того было достаточно, чтобы  зародилось подозрение, что Кабуто относится к тому типу людей, кои сначала наблюдают, прежде чем перейти к действиям. Кажется, что эмоции на лице за его очками всегда непритворны, но Учиха видел в них одну лишь иллюзию. Это подозрение осело в мыслях ровно в тот момент, когда Саске довелось понаблюдать за ним полгода назад. Ему не довелось увидеть его физические возможности, но аналитический склад ума делал из него опасного противника. Он не принадлежал крови клана Учиха, действовал по воле деревни, как думалось, а значит к нему стоило лишний раз присматриваться и быть осторожным. По этой причине брюнет помнил о его существовании по сей день. 

И даже сейчас, хмуро наблюдая за пепельноволосым, ощущая в его словах укол предназначенный для Карин, Саске приходил к выводу, что Якуши пытается дергать за нити. Красноволосая обожательница всегда была чрезмерно обходительна, что высказываниями, что действиями, когда дело касалось его, но что до остальных — хватало лишь малой искры, краткого слова против, чтобы оголить ее скверный характер. И Якуши это наверняка знал, поскольку эти двое явно были знакомы, если брать во внимание его слова.

Он слишком долго наблюдает за Кабуто, не проронив ни слова. Достаточно, чтобы тот почувствовал что-то неладное. Но, в какой-то момент отрешенный взгляд снова сходит с точки, стремясь к лицу девушки, а после — опускается на зеленоватую жидкость в чаше, кою Саске медленно отодвигает ребром ладони в сторону.

— Ты сказал, что знаешь о моей миссии за стенами деревни. — его голос приобретает совсем иной оттенок, грубый и требовательный, резонируя с безразличием на лице, снова огладившим все черты,  — Скажи мне, Кабуто... — его апатичный взгляд вновь устремляется точно в глаза за линзами очков, — По какой причине ты спрашивал обо мне?

Кабуто не сразу среагировал, когда она взяла его за грудки. Он уже привык ожидать от Карин агрессии - ещё раньше, когда они были "детьми", он мог заметить, что красноволосая страдает от различных расстройств психики. Это проявлялось в виде гиперфиксации на объекте обожания, на назойливых мыслях, и всё такое. С возрастом это только ухудшалось - да и учитывая то, как она могла использовать собственное тело (без каких-то двусмысленных намёков) - Кабуто был уверен, что с годами проблемы могли только усугубиться. Так что когда Узумаки схватила его за одежду и даже потянула к себе всматриваясь своими малинового цвета глазами в него - он просто отстранил руки назад, словно невинная овечка, которая просто не туда попала. Он всё также улыбался, как хитрый лис, что покрасил себя в синий цвет называя небесным царственным зверем. 

"Я и не думал, что мой маленький эксперимент будет настолько удачным. Значит, она всё также имеет фиксацию на личность Саске. Ранее я замечал это за ней ещё со времён академии. Но тогда она была достаточно сдержанной, что бы следить со стороны. Но, видимо, когда ничто не мешает чувствам одержать верх над здравым смыслом - её эмпатия берёт старшинство над разумом, и она просто отдаётся эмоциям. Даже если это касается исключительно упоминания об объекте обожания. Хм. Разве это не психическое расстройство? Любопытно..."

Когда же Карин наконец выдавила из себя с ужасающим (нет) выражением лица тираду о том, какой же Саске невероятный, Кабуто уже следил краем глаза за дверью, которая распахнулась пропуская внутрь свежий воздух. Людей последнее время в деревне было хоть отбавляй. Все занимались экзаменом, кроме, конечно же, Якуши, который не интересовался такими вещами, как формальное повышение собственной квалификации путём соревновательных упражнений, или типа того. Чёрные глаза ещё на последних строчках монолога (а он не отвечал на её реплики, так что это действительно был монолог) Карин уже всматривались в полумрак зала в баре. 

- Слишком предсказуемая реакция. Ты отвечаешь агрессией, когда я просто подчеркнул то, что вокруг нынче много талантливых шиноби, даже только в том же году, когда мы выпускались таких было чуть ли не половина класса, - прищурив глаза сводя их на девушке Кабуто ещё шире улыбнулся. - Но, думаю, тебе стоит расслабиться и просто начать получать удовольствие. Где-то примерно через десять секунд.

И как раз примерно в это же время девушка узрела, сквозь шум и гам, того, кого обожаемо искала. И так уж повезло, что они были не далеко от барной стойки, а он как раз направился туда. Саске Учиха, вокруг которого вечно вьются толпы женщин. В академии - было также, хотя не сказать, что бы он чем-то выделялся среди сверстников. Талантливый, как и любой Учиха, харизматичный, как и любой Учиха, красавчик, как и почти любой Учиха. Карин чуть ли с ног не свалилась, когда узрела Саске. 

Поправляя очки указательным пальцем, Кабуто решил понаблюдать, для начала, со стороны. Никогда не знаешь, когда тебе может пригодиться практика соглядания синдромов маниакальной одержимости. Где-то он вычитал в современной литературе такое определение, что подобный типаж девушек называется "яндере", и не придавая этому ранее смысла мог легко понять, что красноволосая отлично подходит под это определение. 

"А он не держит себя в узде. Сразу же начала разговор. Синдром собственничества? Или же хочет как можно сильнее приблизиться к объекту вожделения? Очевидно ведь, что с таким поведением можно говорить только о сексуальном желании или же озабоченности. Его появление сработало как тригер, и просто запустило цепочку событий в мозгу Карин приводя её в такое состояние. Тем более - учитывая то, что она выпила ранее, пусть и немного, я не могу утверждать, что алкоголь не посодействовал этой сцене. Тем более я не знаю, какая у неё резистентность к алкоголю - возможного нулевая, и тогда это становится ещё более очевидным..." 

И наконец найдя время, что бы выйти на сцену этого театра абсурда, Кабуто поправил свою растрёпанную одежду, которую на нём оставила Карин, и улыбаясь подошёл к стойке где был и упоминаемый ранее брюнет, который не вызывал у Якуши никакой особой реакции, кроме естественной заинтересованности в силе, характере и навыках. Он был слишком скрытным ранее, и потому пепельноволосый не мог толком ничего понять в его мотивации, манере вести себя. Тем более - не знал, сколь сильно он мог измениться за время, когда он виделись ранее. Благо, им пришлось сталкиваться с Саске на одном поручении, о котором, благо, Карин не знала, иначе содрала бы кожу с лица четырёхглазого в попытках узнать как можно больше о том, где они были, когда, с кем и зачем. Были ли там женщины? Что делал Саске? Судя по её поведению - это были бы первые очевидные вопросы, что Карин бы задала. 

- Прошу простить уж её, она просто выпила лишнего, - всё также надевая лицемерную маску, Кабуто подбоченился. Серый костюм прилегал к телу, потому он не испытывал никакого дискомфорта от того, что его внешний вид слегка испортился в следствии действий Узумаки. - Ты недавно был на поручении? Когда я последний раз заходил в резиденцию - вроде как, упоминали о том, что ты вне деревни. Ох, прости, может ты уже забыл как меня зовут, Саске. Я Кабуто. Помнишь, где-то полгода назад мы уже встречались. 

Это было какое-то простое поручение связанное с сопровождением, и видимо никого другого под рукой у штаба не оказалось, и они приставили к Саске и ещё одному генину в команду как раз Якуши Кабуто, что был в то время свободен. Типичный и невзрачный очкарик с интровертивным характером, который не стремиться подружиться, был хорошим выбором. 

- Карин, своим поведением ты вызываешь подозрительные взгляды окружающих и дискредитируешь себя. Бармен на нас уже минут пять коситься с желанием прогнать. Говори потише - ты ведь в общественном месте, - словно взывая к голосу разума или же в попытках найти рациональное зерно в поведении девушки, Кабуто не сдаваясь ходил по лезвии бритвы ожидая, что на глазах у своего странствного обожаемого Саске Карин не будет устраивать батальные сцены с кровавыми последствиями. Возможно, он ошибался.